21.03.2011

Симфония «Стретто»

Мы познакомились c Янисом Каракезиди случайно. В одном из сочинских ресторанов кому-то из нас не понравилась мясная отбивная, салаты были безвкусными, а цены выше московских. Мы потребовали пригласить к столику шеф-повара... Назревал конфликт. И вдруг к нам подошел бородач, похожий на художника, — возможно, потому что был в берете. Правда, вместо кисти и мольберта в руках у него была… бутылка.

Мы познакомились c Янисом Каракезиди случайно

— Меня зовут Янис. Чем ссориться, попробуйте лучше моего вина — я лучший винодел России, — сказал «художник». Вино пахло свежей ягодой. А на вкус оказалось необычайно легким. Ресторанчик, официантка и еда вскоре уже не казались нам такими «негармоничными»… А еще через месяц мы прилетели к Янису в гости — в его винодельческое хозяйство под Анапой.

— Три года назад я скупил эти дачи, тем более, цена была невысокая, — поделился Янис. — Меня сразу заинтересовало, есть ли у этой местности какая-то легенда. Мне сказали, что здесь был хутор Куток, но потом его разорили коммунисты, людей заставили переселиться. Я скупил эти несколько участков, объединил их и сказал: «Назло большевикам здесь все подниму и еще воскресную школу построю...».

Мы познакомились c Янисом Каракезиди случайно

— Янис, а вы чем занимались до этого? До того как купили эти земли?

— Я вином уже давно занимаюсь, чуть ли не с детства. Основная моя винодельня — под Новороссийском. Здесь же у меня есть возможность реализовать идею «каскадной винодельни», о которой мечтал мой дед. Местность здесь гористая, рядом с ней я и посадил виноградники. Перерабатывать виноград важно не долее двух часов после его сбора, поэтому лучший вариант, как у меня, — когда рядом с виноградником находится и винодельня. Здесь, возле большого дубового чана, мы каждый год в начале октября по традиции проводим начало переработки винограда — уже в четвертый раз. Приходят друзья, приезжают из Европы виноделы, с которыми мы общаемся, другие гости. Под живые звуки бузуки становимся в круг и давим виноград ногами.

— Как Челентано в «Укрощении строптивого»?

— Можно сказать и так, — соглашается Янис и продолжает: — Я привез из Франции элитные сорта винограда — «Каберне Фран», «Мерло», «Петивирдо», «Каберне Совиньон». Думаю, через пару лет можно будет сделать неплохие, даже великие вина, поскольку здесь прекрасные климатические условия. Я, так сказать, реализовал свою мечту. Чего стоит одна только каскадная винодельня…

— А что это такое — каскадная винодельня?

— Ну, это когда сок стекает в бочку самотеком, без всякой турбулентности, без этих современных насосов, без окисления. Наша семья производит вино без вредных добавок и консервантов. Вино у нас стабилизируется естественным путем, мы его переливаем, бодрим, обрабатываем холодом. Дело это непростая, зато нам не стыдно за свою работу. Мы используем метод так называемой углекислотной мацерации. Его еще называют метод «Фланзи». После сбора самотека происходит двойная ароматика, в общем, рецепт очень хороший. Почему утром болит голова, пусть даже после дорогого вина? Все дело в консервантах, от диоксида серы сверх нормы. Это от того, что нам дурят голову байками, что вино с консервантами полезно. Это глобальный обман. Вина не должны быть обязательно дорогими. Что такое дорогое вино? Зачастую это просто раскрученный бренд, и чаще всего его даже вредно пить. Главное для людей — это здоровье. И мы вот уже более 30 лет проводим эту линию, делая вино исключительно без консервантов. Хочу предостеречь: вина, что стоят в вертикальном положении на прилавках, опасны для употребления. Это уже и не вино — в нем повышенная доля диоксида серы, что влияет на нервную систему, на печень.

— Выходит, в вашем вине нет абсолютно никаких примесей?

— Абсолютно! Ту же серу мы используем лишь для окуривания. В итоге получается вино, которое оздоравливает.

— В России?

— И в России, и тем более в Европе. Повторяю, полезно лишь то вино, в котором нет вредных веществ. На Западе же почва нашпигована гербицидами и прочими вредными веществами. Все это через корневую систему попадает в ствол, лист, а потом и в ягоду. Это недопустимо. Мы удобряем только органикой, виноград вручную убираем, траву не выжигаем вредными веществами.

— Получается, вы жертвуете прибылью, увеличивая трудозатраты?

— Ну, разумеется. Зато я продаю именно то, в чем я уверен, что не вредит здоровью. Честно говоря, это непросто. Но я все же надеюсь, что все больше людей будут брать вино без «химии» — такое, как наше. У нас в России культура пития, к сожалению, очень низкая. Когда начнут пить вина качественные, дорогие, сам человек дороже себя будет чувствовать.

— Ваше вино называется «Стретто». Что это значит?

— Стретто — это квинтэссенция музыкального произведения. Вкус вина в вашем бокале — это и есть стретто.

— Вы только сухие производите?

— И мой отец, и мой дед занимались исключительно сухими винами. Остальные вина — коктейльные, они вредны для здоровья.

— Выходит, вы — потомственный винодел, раз виноделием занимались и отец, и дед?

— Они зарабатывали не только этим, была какая-то основная работа. Но вино делали каждый год.

— Для себя?

— Для себя, для друзей, родственников. Были, конечно, проблемы с властями, у нас зачастую забирали оборудование. Кстати, пройдемте в подвал — недавно сын приехал из Франции, учился там на винодела, он устроил здесь всякие приспособления.

— У вас в семье все виноделы?

— Сын — точно. Дочь, правда, — архитектор. Сын вначале окончил морскую академию, а потом как бы начал мне помогать. И во Франции окончил специальную школу, практику проходил в Бордо.

— Судя по всему, у вас есть греческие корни?

— Да, я грек. Мои предки по линии матери основали лесопилку в Афонке еще при царе. Я — преподаватель музыки. Играю на флейте и фортепиано. Изготовление вина сродни искусству. У каждой дубовой бочки с вином, как ни пафосно это звучит, своя собственная партитура. У каждого урожая — своя особая музыка.

— Можно ли здесь, в Анапе, выращивать виноград не хуже, чем, скажем, во Франции или в Испании?

— Разумеется, ведь это 45-я параллель. Был такой агроном — Франк Иосифович Гейдук, который во времена освоения Россией Западного Кавказа посадил здесь элитные сорта винограда. Он изучил почву, климат и научно доказал, что здесь прекрасное место для выращивания элитных сортов винограда. Первые саженцы прижились именно в Южной Озерейке, где мы с вами сейчас и находимся. К сожалению, в настоящее время на этой благодатной земле строят дачи. Потом тут привились также собственные сорта, и приехавший сюда Лев Сергеевич Голицын построил завод шампанских вин. И почвенные, и климатические условия у нас самые подходящие, чтобы выращивать элитные сорта и делать прекрасные, великие вина. Более того, научно было доказано, что только здесь есть рубидий — микроэлемент, который лечит нервную систему, душу, так сказать. Жаль, что мы все еще не научились себя нормально позиционировать. До сих пор в нашем представлении Краснодарский край является традиционно винным. А ведь вся его слава была наработана до 17-го года.

— А виноградники в этих местах вырубали?

— Мы протестовали как могли. Но что мы могли сделать? В Ялте был ученый с мировым именем — Голодрыга, он покончил жизнь самоубийством — в знак протеста. Эту историю подробно описал Юрий Дмитриевич Черниченко. Он приезжал ко мне домой много раз. Хочу подчеркнуть: наш край создан для виноделия, его надо развивать. Есть очень талантливые люди, хорошие виноделы, но их никто не поддерживает. Вместо этого мы наблюдаем сейчас засилье иностранцев, это выгодно чиновникам, которые стремятся что-то для себя урвать. Я говорю французам: вы работаете авантюрно! Говорю: ведь это целая наука — сок сливать в бочки самотеком, без всякой турбулентности и двигателей. Говорю о том, как надо отстоять его на тонком дрожжевом осадке, — а это самое главное. Иностранцы же фильтруют, мучают вина всякими добавками, альдегидными смолами обрабатывают... Это все не то.

— Как вы определяете время сбора урожая? Специальными приборами? Или, что называется, на язык?

— Человеческий фактор не следует умалять. Все эти приборы, ариометры, которые были на заводах, часто грешат. Проверяешь всегда сам: косточка должна быть коричневая, созревшая, должен быть хруст, чтоб она не вязала… Есть, конечно, и своя лаборатория. Мы проверяем и кислоты, и чтобы не было вредных веществ, металлов.

— Вы участвуете в выставках?

— Ездили мы с лучшими виноделами Кубани в Австрию, каждый повез туда свое. Дегустация проходила вслепую. Было приятно, что и наш труд оценили по достоинству. А затем был Париж, куда отвозила наше вино Лариса Коробкова, награжденная многими званиями в этой стране за продвижение французского вина. Я ее попросил: только этикетку не показывай, чтобы не знали, что вино русское. И наша продукция заняла первое место. Как и шампанское «Новый свет» Голицына, отмеченное на выставке 1900 года. А недавно на конкурсе в «Крокус Сити» нам опять отдали предпочтение. Да и рынок говорит сам за себя. У нас многие годы самое дорогое вино в России — 1700 рублей за бутылку. Это отпускная цена, в магазинах и ресторанах — вдвое, втрое дороже.

— Кто же его покупает?

— Абсолютно разные люди. В последнее время приезжают совсем незнакомые и берут по ящику, а некоторые — всего несколько бутылок. Это самые такие ценные мои друзья-покупатели. Вот парень из Краснодара приехал и купил матери две бутылки. Таким образом, уже что-то продвигается, раз люди среднего достатка стали покупать хорошие вина. И мне это очень приятно. Главное — не пить более бутылки в день. Моя норма — два бокала в день.

— И когда лучше начинать?

— Все-таки вечером — оно расслабляет, способствует нормальному сну. Но меру нужно знать. Я один из немногих виноделов, кто не боится пить свое вино.

— Что вы скажете о профессии винодела?

— Винодел — очень своеобразный человек. Это человек идеи. Он должен ее увидеть или услышать. Если у человека нет слуха, винодел из него не получится.

Александр Крестников, Станислав Оганян

Источники:

1. akcyz.com.ua